Хорошо
… А пока мимо проплывают тени от фонариков на улицах, пока крадутся по асфальту, шинами перебирая, «Ягуары», и «Пантеры», а также остальные — кошки и не очень, пока все так же задорно, как и всегда, подмигивают с неба звёзды, иногда укрываясь за дымчатыми стёклами туч...
Я иду по иллюзорной тропинке вверх и вверх, и кажется мне, что лицо пощипывает от дующего в лицо ветра. На меня пялятся бессмысленными желтыми прямоугольниками окон слепые дома, улыбаясь выщербленными кирпичами, подбоченясь и выставляя, словно орден, каракули на своих стенах, сделанные давно-давно чьей-то беспечной рукой, сжимающей баллончик краски… Обладатели таких рук беспечны, они пытаются оставить свой след везде, сами того не осознавая: надписи краской, выцарапанные складным ножом слова на деревьях, следы от ног на застывающем бетоне. В конце концов все это остаётся, а владельцы исчезают без следа, и все равно никто не знает, кем они были. Только подозревают, что были, вот и все.
Если сделать вид, что не смотришь, то ряд деревьев слева начинает изгибаться в причудливом танце, подрагивать ветками, шевелить стволами и кончиками выползших на поверхность корней. Я договорилась с ними, не раскрывая рта: я молчу, а они живут. Они тянутся ко мне, растопыренными пальцами цепляясь за шапку, словно пытаясь надеть на них эту вещицу и сберечь каплю украденного, чужого тепла. Я пригибаюсь, ссутуливаю плечи, показывая, что могу их заметить. Отступают назад, уязвлённые. Им и намёка хватает, чтобы успокоиться, чтобы тени перестали дрожать на тротуаре. Так им и надо. Деревья — жуткие воришки; утащат что угодно, только дай шанс. Торчащие на верхушках крон пакеты, разнообразные части одежды на кустах и возле корней — тащат всё, что не лень, пусть даже оно и не нужно.
Ветер рвёт одежду, толкает в спину, путает волосы, пытаясь ввязать меня в свою игру. Нет, я играть не хочу; отстань, отцепись, проказник.
Обиделся, бросил снежную пыль в лицо и был таков. Вижу его след по завихрениям на снегу. Растолкав призраки людей, чьи следы сиротливо остались, позабытые, лежать на земле, злодейски присвистнул и улизнул гулять по другим дворам.
Пытливо смотрит сверху луна, боязливо протягивая лучики света — тысячи маленьких ладошек — к моему лицу.
Хорошо...